Жорж Санд
15 ноября [1843]
Дорогой, нежный и добрый друг! Большая удача для Вас, что я не ответил Вам сразу, иначе Вы получили бы целый фолиант несуразных нежностей, да и то едва ли мне хватило бы бумаги написать все, что я хочу. Я вечно боюсь показаться глуповатым, поддаться первому движению души и выказать или слишком много, или слишком мало нежности — особенно Вам, которую люблю столь необычной любовью. Подобная страсть, как никакая другая, изливается в глупейших словах, и я весьма одобряю себя за то, что удержался от многословия. Ваше письмо действительно очень меня порадовало. Оно застало меня в состоянии столь же своеобразном, как и наша с Вами дружба. От насморка я излечился, но говорить мне по-прежнему трудно. Поэтому я воздерживаюсь от встреч с людьми и ни с кем не вижусь. Живу затворником. Днем выхожу — для моциона, если погода позволяет, или поработать. Вечерами сижу дома; все считаются с тем, что мне надо молчать. Одиночество далеко не так тяготит меня, как холодный дождь пошлостей, настигающий нас в любой гостиной и заставляющий, едва выйдешь за порог, проклинать потерянное там время. Поскольку мое одиночество окрашено лишь моим же воображением, я сам выбираю себе общество по вкусу. Частенько навещаете меня и Вы, дорогая, я воскрешаю в памяти Вас и еще немногих любимых друзей, которые мне остались, ибо — увы! — у меня уже больше друзей среди умерших, чем среди живых. Так бывает со всяким, кто слишком зажился в этом мире. Вам пришла на ум, быть может случайно (хотя, по Вашему учению, случайностей не существует), счастливая мысль послать мне два первых тома «Графини Рудолынтадтской», 1 и я просто в восторге. Сколько ясности, чистоты, как интересно и притом как истинно по-французски! Вот настоящий французский язык, на котором ныне говорят разве что на том свете, если только великие тени способны вести беседы; я имею в виду Жан-Жака, Вольтера (Вашего недруга) и прочих великих, из которых нам остались одна Вы. Вы хранительница этого священного огня. Достаточно вглядеться в лучших из нынешних сочинителей, чтобы уловить разницу между ними и Вами. Кстати, о Калиостро. 2 Я под своим мирным кровом предаюсь бесконечным раздумьям о предыдущем существовании. Когда вечером, усталый, зевая во весь рот, я устремляюсь в последнее свое прибежище, в постель, я засыпаю, и во сне мне открывается моя предыдущая жизнь. Мне кажется, что, когда отдыхает тело, душа путешествует. Вообразите, что моя негодница душа в трех случаях из пяти летит к Вам и ведет себя совершенно не подобающим душе образом. Не следует ли отсюда вывод, что сия теория противоречит здравому смыслу, или, возможно, когда-то я посещал Вас исправнее, чем в злополучном настоящем, когда я воплощен в художника? Быть может, я был султаном, а Вас звали Зулейкой, или Зетубой, 3 или, например, Громуфилой? Видите, чем чревато одиночество: во-первых, убийственно длинными письмами, которые утомляют Ваше зрение, а вдобавок совершенно безумными грезами. Вы сеете вокруг себя цветы счастья. А как счастлив был бы я, если бы увидал их вместе с Вами, — мне так этого хочется! Какое коварство с Вашей стороны говорить, что, не будь я так занят, Вы пригласили бы меня провести у Вас остаток осени! Будь то осень или весна, Вы, право, заслуживаете, чтобы я поймал Вас на слове и последовал приглашению. Клянусь Геркулесом (не моим покровителем), если бы только не некоторые обстоятельства... Можете сами придумать — какие. Нет, нет, я просто шучу. Обнимаю Вас и прощаюсь... Впрочем, нет, я хотел еще поговорить с Вами о Фаншетте. 4 Прекрасный поступок и сильная проза! Ваше сердце и Ваше вдохновение неисчерпаемы; кроме того, спешу поблагодарить Вас за то, что Вы удлинили этот очаровательный колпак. 5 Вы успеваете подумать обо всем, и доброта Ваша простирается повсюду... А Ваша мысль! Она вызывает во мне восхищение и любовь. Помните афоризм: великие мысли идут от сердца. Я так это и понимаю, и сердце мое благодарит Вас, а также шлет Вам всю нежность и дружбу, которую постоянно питает к Вам, дорогой друг. Обнимаю Вас еще раз.
Эж. Делакруа
1 Пятитомный роман «Графиня Рудолыптадтская» вышел у издателя Поттера в 1844 г. Два первых тома, присланные Делакруа, были отпечатаны в конце 1843 г. 2 Знаменитый Калиостро появляется в одном из фантастических эпизодов романа. 3 Персонажи восточных поэм Байрона. 4 «Фаншетта, письмо Блеза Бонена Клоду Жермену»; это произведение было напечатано в «Revue independente» в выпусках от 25 октября и 25 ноября отдельными брошюрами, которые продавались в пользу Фаншетты, несчастной умалишенной, помещенной в сумасшедший дом. 5 Колпак, который был вышит для Делакруа.
Предыдущее письмо.
Следующее письмо.
Перепечатка и использование материалов допускается с условием размещения ссылки Эжен Делакруа. Сайт художника.