Милостивый государь, мне не было бы оправданий за то, что я не ответил на Ваше письмо, полученное уже так давно, если бы все лето не прошло у меня в постоянных разъездах. Когда Ваше письмо пришло, меня не было в Париже, ¹ а когда я вернулся, то настолько углубился в работу, которую с меня требуют чуть не с ножом к горлу, ² что откладывал ответ со дня на день, причем, клянусь Вам, весьма сожалея об этом, ибо все, что Вы говорите, растрогало меня как нельзя больше. Ваш интерес ко всему, что меня касается, и Ваша дружба, которую он несомненно доказывает, — это такая редкость в нашей жизни, что письмо Ваше — я сейчас его перечел — принесло мне истинное ощущение счастья. Всякого рода связи ослабевают по мере того, как мы стареем, а люди, которые по праву или без всякого права привлекают к себе внимание публики, больше других рискуют заметить, как сходят на нет те добрые чувства, что питали к ним в молодости их друзья-приятели. Поэтому судите сами, какую радость приносит в подобном случае всякое искреннее доброе чувство.

Вы слишком добры ко мне, придавая такое значение тому небольшому наброску, о котором упоминаете. Он был исполнен чуть более года тому назад, а потом сильно переделан, потому что вовсе не нравился мне с самого начала, а когда я наконец от него отступился, он не стал нравиться мне больше. Впрочем, я не преследовал в нем никакого особого замысла. Я часто делаю такие небольшие живописные работы, когда не занят ничем более важным. Это меня даже не подбадривает, поскольку знатоки, скупые на одобрение, делают, как мне кажется, из моих крупных работ тот вывод, что небольшие мои картины много ниже их по достоинствам. Не знаю, в самом ли деле это так: сам-то я пишу и те и другие с равным удовольствием, и мне очень нравится, что в небольшую рамку можно заключить нечто не менее интересное, нежели монументальный труд.

Я еще не приступил к работе в Сен-Сюльпис, хотя композиции мои одобрены. Сейчас с меня требуют работу, о которой я Вам говорил: это плафон, который я должен расписать в ходе реставрации галереи Аполлона в Лувре. Это очень важный труд — он должен быть помещен в одном из красивейших мест на свете, по соседству с прекрасными росписями Лебрена. Как вы понимаете, задача эта рискованна и надо напрячь все силы. Я уже сделал первые шаги в работе. Разумеется, из-за нее пришлось отложить Сен-Сюльпис, тем более что зимой я все равно не мог бы там работать. То, что я должен там выполнить, весьма мне по душе: мне надо сделать в капелле две большие росписи, одна напротив другой, а также плафон и орнаменты. Сюжет одной росписи — изгнание Илиодора из храма, другой — борьба Иакова с ангелом, а на плафоне — архангел Михаил, повергающий дьявола. Как видите, во всех этих сюжетах я соревнуюсь с великими художниками. Но одно из преимуществ религиозных сюжетов состоит в том, что они предоставляют полную свободу воображению: здесь каждому дано выразить свои собственные чувства.

Если бы мне удалось, как я того желаю, уехать на год-полтора в Бельгию, я, конечно, приехал бы к Вам, чтобы пожать Вам руку и поблагодарить. Быть может, я вскоре увижу Вас в Париже. Быть может, Вас привлечет Салон.

Прощайте, милостивый государь.

Эж. Делакруа

¹ Он находился в Эмсе.
² Плафон галереи Аполлона.

Натюрморт с омарами

Маргарита и прялка.

Город Дит

• Композитор в живописи Эжен Делакруа
• Картины Делакруа, слайдшоу
• Взятие крестоносцами Константинополя
• Галерея Эжен Делакруа (интерактивная)