Милый Друг!

Мое пребывание здесь затянется на более долгий срок, чем я предполагал. ¹ Посему, чтобы Вас развлечь, посылаю Вам весточку с моря. Я вернулся бы раньше, если бы не дурная погода, преследовавшая меня первое время. Кроме того, меня обнадежили, что завтра, во вторник, ожидается один из самых больших приливов в году. Я не упрямился, тем более что вошел во вкус праздной жизни, когда привык к ней, — а ведь первое время не знал, куда деваться от скуки! Вы не любите Дьеп, следовательно, Вам наверняка покажется, что я хвалю здешнюю жизнь потому, что настоятельно нуждаюсь в отдыхе. Что до меня, то я нахожу здесь достаточное разнообразие; к моим услугам на выбор и общество, и уединение, хотя, правду сказать, это последнее преимущество встречается реже. Первые дни моя тоска более всего была вызвана тем, что я боялся повстречать скучных людей, словом, я скучал из боязни скуки. Это, по-моему, послужило мне недурным уроком. Я понял, что одиночество не более, чем рассеянная жизнь, может постоянно удовлетворять человека, ищущего в жизни всех возможных радостей. Нужно чередовать и то и другое таким образом, чтобы, живя в уединении, стремиться к рассеянной жизни, и наоборот. То есть нужно все время стремиться к чему-то иному и надеяться на что-то иное. Когда можешь надеяться на то, к чему стремишься, достигаешь полноты счастья, необходимой нашему разуму. Достижение всего, к чему стремишься, — это уже ступенька к беспокойству и тревоге, а отсюда прямой путь к печали и горю. От этого никуда не деться.

Море по-прежнему приносит мне наслаждение; я надолго — часа на три-четыре — располагаюсь на молу или где-нибудь на краю прибрежного утеса. Оттуда меня не вытащить. Если бы мне пожить такой жизнью некоторое время да было бы у меня притом какое-нибудь интересное занятие, я совершенно поправился бы. Вот уже несколько дней, как я начал завтракать; уже не так сурово отзываюсь о нашем веке и о роде человеческом, просыпаюсь в хорошем настроении — это важный симптом! — и меня ничуть не страшит неизбежность нового дня, который навалится на меня всем своим весом; и вообще, я вполне готов стать таким же, как все. Да, быть таким, как все, — вот главное условие счастья. Морской воздух и отдых совершают надо мной это чудо; но Вам было бы нужно нечто противоположное: то, чем счастливо большинство смертных, безделье, истомило бы Вас скукой. Вы нуждаетесь в лекарстве противоположном моему; и я вовсе не шучу; чтобы не повредиться в уме и не разучиться думать. Вам необходимо как следует поскучать, если только Вы не постигнете секрет, как самой захотеть отдохнуть.

Прощайте, милый друг; все эти рассуждения, после которых Ваша жизнь в Компьене покажется Вам, быть может, в более привлекательном свете, не утешат Вас, конечно, но хотя бы на несколько минут изменят Ваше настроение. Я, вероятно, буду в четверг в Париже. Если вдруг Вы тоже окажетесь там, я навещу Вас в надежде Вас обнять и услышать, как провели Вы эти последние дни. Крепко целую Вас и шлю Вам самый нежный, самый сердечный привет.

Эж. Делакруа

¹ Делакруа уехал в Дьеп 6-го и пробыл там до 14 сентября (см. записи в «Дневнике» за эти числа).

Апофеоз Делакруа

Дездемона, припадающая к ногам своего отца

«Единоборство Иакова с ангелом»

• Композитор в живописи Эжен Делакруа
• Картины Делакруа, слайдшоу
• Взятие крестоносцами Константинополя
• Галерея Эжен Делакруа (интерактивная)