Часть III.

Путешествие в Марокко (январь—июль 1832)

После завоевания Алжира в 1830 году правительство Луи Филиппа, намереваясь установить добрососедские отношения с султаном Марокко, решило направить к нему миссию, главой которой был назначен граф де Морне, бывший камергер Карла X, щеголь, светский человек, завсегдатай кулис и любовник м-ль Марс. Друзья Делакруа — директор Оперы Дюпоншель, Арман Бертен из «Debats» и сама м-ль Марс представили художника де Морне, который причислил его к своей миссии и взял с собой в Марокко. Делакруа выехал из Парижа в конце декабря 1831 года, 11 января 1932 года отплыл из Тулона на посыльном корабле «Жемчужина» и 21-го прибыл в Танжер. После недолгого пребывания в Танжере миссия отправилась в Мекнес, где была принята султаном, и вернулась в Танжер в апреле. В мае Делакруа пробыл две недели в Испании, в Кадисе и Севилье, в июне сел в Танжере на корабль и после заходов в Оран и Алжир в июле возвратился в Тулон; таким образом, он пробыл в Африке полгода.

Вне всякого сомнения, путешествие это стало важным событием в жизни Делакруа. Прежде всего, оно вырвало художника из четырех стен мастерской, откуда он практически не выходил, если не считать короткого выезда в Англию весной 1825 года; благодаря пребыванию в Марокко этот интеллектуал с головой, полной Данте, Шекспиром, Байроном, Гёте, столкнулся с незнакомым миром. И с каким! С блистательным, полным жизни, ярким и живописным миром Средиземноморья, с мусульманским Востоком. Следствием этого внезапного потрясения, пережитого молодым живописцем, прежде погруженным в медитации, явились тысячи листов, привезенных Делакруа из путешествия, — акварели и рисунки, на которых перед нашим восхищенным взором нескончаемой чередой возникают картины жизни мусульманской страны: мужчины с благородной и гордой осанкой, женщины в диковинных нарядах, горячие и стремительные арабские скакуны в красочной сбруе, пейзажи, выдержанные в рыжеватых тонах и облагороженные величественной плавностью далеких Атласских гор. Красоту этого мира Делакруа запомнил навсегда, и до конца жизни она стала для него неиссякаемым источником вдохновения.

Другим большим открытием, которое Делакруа совершил в Марокко, оказалась античность. Как все выпускники Школы изящных искусств после Давида, Делакруа знал античность по статуям в Лувре и росписям на этрусских вазах. В арабах, задрапированных наподобие римских сенаторов в белые бурнусы, он с изумлением обнаружил истинных римлян и эллинов, тех, кого некогда изображали ваятели античных статуй и художники, расписавшие древнегреческие вазы. Это неожиданное открытие имело важные последствия. Делакруа, который прежде из отвращения к школе тянулся к северной литературе, к Шекспиру и Гёте, то есть к романтизму, внезапно, подобно Фаусту, встретившему Елену, открыл для себя Древнюю Грецию и красоту античности. Молодой романтик, каким он был в 1820—1830-е годы, теперь эволюционирует в сторону классицизма и по возвращении в Париж, еще полный восторга от сделанных в Марокко открытий, приступает к решению новых задач.

В веселых, живых и непосредственных письмах, адресованных старым друзьям Пьерре и Гиймарде, Делакруа рассказывает о путешествии и своих восторгах. Среди этих писем есть несколько исключительно важных для понимания эволюции гения Делакруа, как, например, письмо, адресованное художественному критику Жалю, которое недвусмысленно свидетельствует об обращении художника к классическому искусству.

Голова льва

Казнь дожа Марино Фальеро

Одоевский - Русские ночи

• Росписи зданий Эжен Делакруа.
• Литографии к «Фаусту» Гёте работы Эжена Делакруа.
• Картина "Алжирские женщины"
• Между двух революций