1-2-3
Суббота, май
Возвращаюсь после хорошей прогулки с моим дорогим Пьерре. Мы вдоволь наговорились обо всех увлекательных безумствах, которые так занимают нас. Я увлечен теперь изящными манерами камеристки г-жи де Пюисегюр. С тех пор как она поселилась в доме, я дружески раскланиваюсь с ней. Третьего дня вечером я встретил ее на бульваре; только что я сделал несколько пустых визитов; она шла под руку с женщиной, тоже служащей у ее хозяйки. Меня охватило сильное искушение взять их под руку. Тысячи глупых соображений теснились в моей голове, а я все отдалялся от них, гневно говоря себе, что я дуралей и что надо было воспользоваться случаем... поговорить немного, взять за руку или что-нибудь в этом роде... Вообще как-то действовать. Но ее подруга... но идти под руку с двумя горничными — не мог же я повести их к Тортони есть мороженое. И все же я дошел поспешным шагом до г. Генена, чтобы справиться, не возвратился ли он; наконец, когда было уже поздно догонять их, я бросился зa ними следом и бесплодно прошел по всему бульвару. Вчера я ходил с Шанмартеном зарисовывать мертвых лошадей... Вечером я пошел с Пьерре заканчивать фамильный портрет, который бедный старик Пти делал, уже умирая. Я испытал глубокую грусть в этом скромном жилище бедного старого художника, который не был лишен таланта, перед этой печальной картиной, трудом его бессильной старости. Я решился написать для Салона сцену Резни на острове Хиосе. Завтра повидаюсь с Кузеном.1
Понедельник, 9 июня
Почему не прибегать к противоядиям цивилизации, к хорошим книгам? Они укрепляют душу и дают ей спокойствие. Сам по себе я не испытываю сомнений насчет того, что подлинно хорошо, но в среде фанатиков и интриганов нужна осторожность. Мы часто упрекаем себя в том, что изменились; на самом деле изменилось то, что вокруг нас. Что может быть горше этого? У меня есть два, три, четыре друга. И что же? Я принужден с каждым из них быть разным человеком или, скорее, каждому из них показывать то лицо, которое ему понятно. Это одно из величайших несчастий — никогда не быть до конца понятым и почувствованным одним и тем же человеком; когда я об этом думаю, мне кажется, что в этом именно и состоит неизлечимая рана жизни: она — в неизбежном одиночестве, на которое осуждено сердце. Жена, которая нам под стать, — величайшее благо. Я предпочитал бы, чтобы она во всех отношениях превосходила меня, чем наоборот. Эти строки отражают волнение, связанное с этой мыслью. Я хотел бы с ней прожить всю жизнь; это хорошая мысль. — Позднейшая пометка Делакруа на полях страницы. Вечером, в воскресенье, — Анри Гюг. Завтракали вместе. Были у Шанмартена; безумства. Обед у г-жи Гиймарде и прогулка в Монсо. Хороший день.
Воскресенье, 9 ноября
...Боже, сколько уже всего позади! И моя маленькая Эмилия... Она уже забыта, а я и не отметил этого; а ведь я испытал с ней несколько сладких минут. Я был у нее в минувший понедельник; в этот день я заходил к Ренье, где увидел вновь эскиз Констебля: великолепная вещь, и невероятная! На этой неделе я разработал композицию Хиоса и почти закончил то же для Тассо...
В тот же день
«Милая, дорогая Ж...2 я пользуюсь всеми преимуществами каникул, чтобы разрешить себе утешение написать вам, в ожидании минуты, когда увижу вас. Об этом четверге я думаю слишком много для человека, который не хочет, чтобы это часто повторялось. Какие жестокие и сладкие минуты для меня, дорогой друг. Мне кажется, что мое письмо наскучит вам. Не думайте, что я пишу только для того, чтобы поведать вам свои мечты, столь грустно (во всем этом моя грусть обусловлена тем, что, будучи, ее истинным другом прежде всего, я не могу ее видеть, и т. д.) и нежно пережитые вновь на том самом месте, где вы были так ласковы со мной вчера. Я хочу вас просить О том, на чем я не смел настаивать. Будьте настолько доброй, чтобы навестить меня завтра, прежде чем пойдете к сыну, и вернитесь ко мне снова после свидания с ним: поймите же, что вам придется совсем забыть обо мне после этого, что четверг есть единственное благо, которое я предвкушаю уже давно, что вам легко будет найти предлог, вроде головной боли или чего-либо подобного, чтобы пораньше расстаться с ним. Я буду вам бесконечно благодарен за эти мгновенья, которые я отниму у вашего ребенка. Пусть небо воздаст ему когда-нибудь за это. Я осмеливаюсь также надеяться, что дружба ваша уделит мне немного времени еще после коллежа и что она уже наперед подготовит дома предлог для отсутствия на часть дня. Я излишне и недостойно надоедлив, но подумайте, что вы должны забыть меня после этого четверга. Ах, почему, дорогая Ж..., вам не быть вполне откровенной со мной? Почему не быть совсем до конца подругой человеку, сердце которого будет всегда полно вашим дорогим образом и который готов отдать за вас все? Какое нежное чувство внушаете вы мне! Но не будем останавливаться на всех этих чувствах. Есть множество привязанностей, столь тонких и своеобразных, что просто теряешь голову, когда хочешь дать себе в этом отчет; одно только сердце обладает верным инстинктом; оно никогда не обманывало меня в том, насколько хорошо ко мне относятся. Прощайте, прощайте же! Я очень надеюсь на вашу доброту; вы знаете, что нам надо еще выработать условия и затем сказать друг другу тысячу вещей, о которых я вспомнил только в то мгновение, когда расстался с вами. Все это требует времени. Мои глупости вызовут у вас улыбку жалости. Как печальна жизнь! Постоянные преграды тому, что могло бы быть таким сладким! Как! Если вы заболеете, я не смогу сам пойти узнать о вашем здоровье и посидеть у вашего изголовья! Что поделать! таково положение. Прощайте же еще раз, примите самую верную, самую нежную дружбу на всю жизнь».
17 декабря
«Я лишь сейчас получил ваше письмо. Я просидел несколько дней дома и не бывал у себя в мастерской. Ж..., воспоминание о вас всегда будет мне дорого, и все, что вам причиняет страдания, заставляет и меня страдать вместе с вами; у меня много и своих собственных огорчений, я должен выдерживать борьбу со множеством всякого рода соперничеств. И время и необходимость — все торопит и преследует меня, не прибавляйте же к этим тяжестям предположение, что я могу быть безразличным к тому, что касается вас. Вам было угодно прошлый раз поинтересоваться мной, хотя и бесплодно. Я бы пришел навестить вас, если бы не боялся, что при данных обстоятельствах вы примете мой визит за простое проявление вежливости, какое бывает у всех. Здесь же я могу за это от всего сердца поблагодарить подругу. Можете быть уверены, что я не дожидался вашего письма, чтобы узнать, как вы себя чувствуете. Ваш бедный ребенок! Мне искренне жаль вас! Прощайте! Грустное лицо мое не смогло бы принести вам какого-нибудь утешения. Прощайте и примите мою нежнейшую привязанность».
1 Кузен (Cousin) Виктор (1792—1867) — философ, профессор Сорбонны, одно время в кабинете Тьера министр просвещения, пропагандист во Франции немецкой идеалистической философии, создатель эклектического направления, защитник консервативных эстетических воззрений. 2 «Ж»... — Форже (Forget) Жозефина, вместе с матерью, г-жой де Лавалетт (ум. 1855), героически спасшая своего отца, крупного политического деятеля наполеоновской эпохи. Спасение было устроено в то время, как палач получил приказ о его казни. Жозефина Форже была родственницей и близким другом Делакруа.
Перепечатка и использование материалов допускается с условием размещения ссылки Эжен Делакруа. Сайт художника.