1- 2- 3- 4- 5- 6- 7- 8- 9- 10- 11- 12- 13- 14- 15- 16- 17- 18- 19- 20- 21- 22
Суббота, 18 августа
Вернулся вечером к Шабрие, чтобы получить ответ на записку. Он говорил со мной, как человек, ознакомившийся с делом. Директор музея, с которым он заседал в комиссии, до известной степени уговорил его. Вернулся заканчивать вечер к Вийо, где увидал очаровательный несессер и т.д.
Шамрозе, суббота, 23 августа
Приехал из Парижа пятичасовым поездом. В карете был Шамрозе, Фейе, в обеденном костюме, направлявшийся к Вижье. Вийо был в том же поезде; сошли с ним в Шамрозе. Он хотел, чтобы я в тот же вечер пришел к нему, но я очень устал.
Воскресенье, 26 августа
Длинная беседа с Вийо у меня дома. Он говорит о купальщиках, нашедших у него пристанище! И, действительно, я должен был обедать со всей этой компанией. Вечером все они уезжают. Мы пойдем проводить их на железную дорогу, так же как г. Бонтана, уезжающего вместе с ними. На обратном пути шли через поле и поздно засиделись в гостиной за разговором о всякой всячине.
Среда, 29 августа
Прошло лишь несколько дней, как я вернулся после долгого пребывания в Париже. Я ездил в лодке с г-жой Вийо и ее сыном; у нее и у него какое-то купальное бешенство. Обедал у нее и провел приятный вечер, — наполовину в гостиной, наполовину в прежней комнате г. Барбье, возле гостиной.
Пятница,31 августа
Третьего дня я получил от моего милого г. Вильсона приглашение провести два-три дня в Экублэ и ответил ему. Эти дни я обедал с Вийо и Бонтаном, последний сообщил мне о смерти г-жи Мирбель. Я был сильно поражен этим несчастьем. Вечером, после обеда, оставались в саду при лунном свете. Г-н Бонтан сильно смешил нас песенками и прибаутками всякого рода. Партия лото, а перед самым уходом — знаменитая песня о луне на мотив «Часового». Увы, столько веселья, а назавтра тоска!
Суббота, 1 сентября
Выехал без четверти восемь с Женни. Ходьба по разным делам прежде чем добраться до дому. Погода была убийственная; я изнемогал, и, странно, дурные предчувствия, которые у меня были, относились, как оказалось, ко мне самому. Выехали обратно в два часа с ужасным дилижансом из Фонтенэ. Невероятная толкотня, толпа охотников с собаками.Наконец, задыхаясь от жары и скуки, приезжаю в Фонтенэ. Встречаю там г. Вольфа, устраивающего в экипаже г. Вильсона супружескую чету Беранже, своих гостей, ожидаемых, как и я. По дороге разразилась гроза, и мы поздравили себя, когда наконец добрались до пристанища и пищи. Но, выходя из экипажа в глухую ночь, мы были встречены женщинами в полном отчаяньи. Молодая девушка и пр. Несчастному пускали кровь. Несколько мгновений спустя я видел, как его сажали в кресло при помощи трех-четырех человек,— руки у него свисали, голова упала на грудь, то была уже тень смерти! Больше я его не видел, он так и не пришел в сознанье. Очень горестный вечер. Бетмон все время ходил навещать друга и возвращался, говоря нам о своих опасеньях. Я беседовал с г. Беранже, который был так же подавлен, как и я. Мы чуть-чуть подкрепились, так как я чувствовал крайнюю усталость и слабость. Легли мы около одиннадцати. На следующее утро, в воскресенье, плохое предзнаменование: состояние бедняги явно ухудшалось. Дунье приехал ночью и казался потрясенным. Завтрак был таким же печальным, как вчерашний ужин.На стене — бедная моя картина {Смерть Сарданапала), которую ждет бог весть какая судьба и состояние которой в настоящий момент ужасно: полотно обвисло, нижняя подшитая часть отделилась во всю длину и лишь кое-где держится на нитках. После завтрака все разбрелись кто куда: некоторые пошли к больному. Мне не хотелось его видеть. Помочь ему я не мог — и больше к нему не показывался. Менгаль сделал то же. Я пошел с ним и с Фукье пройтись, пока, наконец, мучимый мигренью и взволнованный всем этим несчастьем, не стал бродить в одиночку целых два часа. На берегу пруда встретил мельника, он с полной непринужденностью заговорил со мной о потере, которая угрожает округе. Около трех часов узнал, что бедняга уже бездыханен; каждый спешил покинуть злосчастный дом: один хотел уехать в половине девятого утром, другой — в течение дня. После полудня прогулка с сыном покойного и молодым Казенавом по огородам, прямо-таки диковинным. Как был бы рад бедняга, если бы мог сам показать нам их. Обед и ужин печальные, как и должно было быть.В половине шестого уложился и запер свой чемодан. Печально выпил кофе, вместе со всеми отъезжающими, перед грустной картиной, на которую я смотрел последний раз. Пошел пешком садиться в экипаж. Шел мимо прудов. Мельница у дороги. Больше, чем когда-либо, восхищался фламандцами, наблюдая здесь одну из сценок, какие они умели так хорошо передавать. Все это было очаровательно. Проходил мимо рва, возле которого бедняга сидел, когда его постиг удар. Сел в двуколку. Бетмон сел в другую. Прибыли в Мелюн и поехали железной дорогой. Кто мог бы поверить? Нам было весело во время этого переезда: человек никогда не остается долго под впечатлением одного какого-либо чувства. В Вильнев-Сен-Жорж я расстался с ним. Трудности, чтобы попасть на станцию Корбейль. В конце концов я добыл в этом цивилизованном краю тележку и, усталый и грустный, добрался до Шамрозе. Тут я нашел новый повод для огорчения: письмо архитектора Бальтара, извещавшее меня о необходимости изменить мои сюжеты для Сен-Сюльпис. Все это произошло в понедельник, 3-го.
Перепечатка и использование материалов допускается с условием размещения ссылки Эжен Делакруа. Сайт художника.