1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12
Среда, 21 января
Обратили ли вы случайно внимание на то, как строят Новый мост. Он действительно будет достоин своего названия, ибо у него нет ничего общего со старым, который мы постоянно видели и к которому так привыкли, что вошло в поговорку выражение: это знакомо, как Новый мост. Придется расстаться с поговоркой, как и со многими другими иллюзиями.
26 января
Видел великолепные шпалеры — Жизнь Ахилла Рубенса1, на распродаже в Муссо. Его большие картины, да и вообще все его картины, лишены этих погрешностей, но зато в них нет и этого несравненного темперамента. Здесь он не ищет и главное, ничего не поправляет. Когда он старается выправить форму, он теряет тот порыв и ту свободу, которая сообщает единство и движение. Запрокинутая голова Гектора несравненна и по экспрессии, и по колориту; надо отметить, что в этих шпалерах, несмотря на всю изношенность, изумительно сохранилось чувство цвета; это тем удивительнее, что делали их лишь по слегка раскрашенным картонам.Треножники, поставленные перед Ахиллом, когда старцы вновь приводят к нему Бризеиду. Сколько ухищрений, сколько маленьких уловок применили бы современные художники в этой теме. А тут он идет прямо к событию, как Гомер. Это самая поразительная особенность этих картонов. Ахилл, погруженный в Стикс: маленькие ноги болтаются сверху, в то время как верхняя часть туловища погружена в воду... Старуха, держащая факел, великолепный фон позади. Харон, осужденные и т.д. Ахилл, узнанный Улиссом. Жест Улисса, довольного своей хитростью и указывающего на Ахилла своему спутнику.Не забыть орнамент этих ковров: детей, несущих гирлянды; изображения терм по обе стороны композиции и, главное эмблему, характеризующую каждый сюжет снизу и в середине. Так, в Смерти Гектора — битва петухов; ее энергия непередаваема; в Стиксе — лежащий и спящий Цербер; в Гневе Ахилла, понизу,— рычащий лев. В этой последней композиции Агамемнон великолепен в своем негодовании, смешанном со страхом. Он сидит на троне. С одной стороны приближаются старцы, чтобы умиротворить Ахилла; с другой — Ахилл, обнажающий меч, но сдерживаемый Минервой, которая, как у Гомера, внезапно хватает его за волосы.Ахилл верхом на Хироне показался мне смешным: у него вид кавалера времен Рубенса, упражняющегося в верховой езде в манеже.Смерть Ахилла: он падает к подножию алтаря, на котором совершал жертвоприношение; старец его поддерживает; стрела вонзилась в пятку. У самой двери храма — Парис со смехотворно маленьким луком в руках, а над ним Аполлон, указывающий ему на Ахилла жестом, в котором как бы заключена месть за всю троянскую войну. Нельзя представить себе ничего более антифранцузского. Даже все итальянское наряду с этим показалось бы крайне холодным. Я надеюсь еще вернуться к этому.
Вторник, 27 января
Сегодня опять пошел смотреть шпалеры. Чувствовал недомогание, и это мешало мне извлечь из шпалер все, что хотел; я сделал несколько набросков и пережил те же впечатления и то же нежелание уходить. Оттуда зашел к Пенгильи, где видел г. Фремье, скульптора; затем к г-же Каве, которая, кажется, серьезно заболела.Невозможно вообразить себе что-нибудь выше Агамемнона. Какая простота... Прекрасная голова... с выражением страха, преодоленного негодованием. Старец берет его за руку, словно для того, чтобы успокоить, и в то же время глядит на Ахилла.Голова умирающего Гектора — одна из тех вещей, которые никогда не забываются; со всех точек зрения, это самая правдивая и самая выразительная голова из всех, какие мне известны в живописи. Простая, изумительно моделированная борода. То, как показано копье, которое его ранит, это железо, вонзающееся ему в грудь и приносящее смерть, вызывает дрожь. Это Гомер и даже больше, чем Гомер, потому что поэт ставит своего Гектора перед моим мысленным взором, а здесь я вижу его моими телесными глазами. Тут большое превосходство живописи, ибо образ, поставленный перед глазами, не только удовлетворяет воображение, но, кроме того, навсегда запечатлевает предмет и тем самым превосходит поэтическое описание.Бризеида прелестна: в ней чувствуется смесь стыдливости и радости; кажется, что Ахилл, отделенный от нее фигурами людей, ставящих на землю треножники, испытывает непреодолимое желание выразить свою нежность, обняв ее. Старец, подводящий Бризеиду к Ахиллу, подходит к нему, склоняясь, с чувством стыда, смешанного с желаньем понравиться герою. В сцепе Ахилл, узнанный Улиссом очаровательна группа девушек: в них борется желание заняться драгоценностями и тряпками с удивлением, вызванным появлением Ахилла, с каской на голове и уже в прежнем виде. Прелестные ноги. Я уже говорил о несравненном жесте Ахилла; жизнь и разум блистают в его глазах.Смерть Ахилла полна тех же достоинств. Чем больше вникаешь во все это, чтобы скопировать в рисунке, тем больше поражаешься знаниям художника. Знание планов — вот что ставит Рубенса выше всех прославленных рисовальщиков. Когда у них встречаются планы, это кажется счастливой находкой; у Рубенса, наоборот, их ощущаешь везде, даже на самом большом отдалении. Великолепная фигура, правдивая и сильная; спутник, увенчанный листвой, поддерживает изнемогающего и падающего Ахилла, с сожалением обращающего к своему убийце взор, который как бы говорит: «Как ты осмелился умертвить Ахилла?» В этом взгляде есть даже какая-то нежность; его упрек может относиться и к Аполлону, который неумолимо высится над Парисом, почти срастаясь с ним, и с яростью указывает ему, куда он должен метить. Вулкан — одна из наиболее удачных и законченных фигур: его голова — действительно голова бога; толщина этого тела чудовищна. Циклоп, несущий наковальню, и два его спутника, бьющие по ней. Тритон, получающий от крылатого ребенка грозный шлем — все это шедевры воображения и композиции.Известный шаблон и некоторая утрировка форм доказывают, что Рубенс был в положении ремесленника, выполнявшего хорошо знакомое ему ремесло, не углубляясь до бесконечности в поисках совершенства. Он работал, как умел, и вследствие этого ничем не утруждал свою мысль. Покров, в который он облекает свои мысли, всегда у него под рукой; его возвышенные идеи, столь разнообразные, переданы в формах, которые людям поверхностным кажутся монотонными, не говоря уже о других попреках с их стороны. Подобная монотонность не отталкивает истинного ценителя, постигнувшего тайны искусства. Этот возврат к одним и тем же формам есть одновременно и печать большого мастера и следствие неудержимого влечения искусной и опытной руки. Отсюда впечатление легкости, с какой написаны эти вещи,— ощущение, еще подчеркивающее силу произведения.
Воскресенье, 1 февраля
Пьерре сказал мне, что эти чудные шпалеры были пущены в распродажу по 200 франков за штуку; среди них были замечательные, даже изделия мануфактуры Гобеленов с золотой основой. Их купил какой-то слесарь, чтобы сжечь их и извлечь из них золото.
1 Эскизы Рубенса к серии шпалер «Жизнь Ахилла», выполненные для английского короля Карла I, сохранились в частных собраниях.
1851 год
Перепечатка и использование материалов допускается с условием размещения ссылки Эжен Делакруа. Сайт художника.