1- 2- 3- 4- 5- 6- 7- 8- 9- 10- 11- 12- 13
23 февраля
Древние достигли совершенства в своей скульптуре. Рафаэль далек от этого в своем искусстве. Это пришло мне в голову в связи с его маленькой картиной Аполлон и Марсий1. Вот поразительная вещь, от которой невозможно оторвать глаз. Это несомненный шедевр, но шедевр искусства, не достигшего совершенства. В нем высота исключительного таланта уживается с невежеством, естественным для того времени, когда возникло это произведение. Аполлон прижат к самому фону. Этот фон, с изображенными на нем маленькими зданиями, кажется ребяческим благодаря наивному и точному воспроизведению предметов, а также ввиду почти полного незнания воздушной перспективы. У Аполлона тощие ноги; они слабо моделированы; ступни кажутся маленькими дощечками, подвязанными к концам ног; шея и ключица совершенно не удались, или, вернее, не прощупываются. Почти то же можно сказать и о левой руке, держащей палку. Снова повторяю: индивидуальное чувство и обаяние, присущие наиболее редким талантам, составляют очарование этой картины. Совершенно иное я вижу в гипсах, по всей вероятности, слепках с античной бронзы, стоящих у владельца этой картины тут же рядом с ней. В них есть небрежно, или, вернее, мало проработанные места, но чувство, проникающее все целое, немыслимо без совершенного знания искусства. Рафаэль, даже прихрамывая, умеет оставаться грациозным.Античное искусство полно неподдельной, естественной грации без жеманства; ничто не оскорбляет в нем вкуса, ни о чем не сожалеешь, нет ничего лишнего и ни в чем нет недостатка. Мы не можем привести ни одного примера подобного искусства в новом времени.В лице Рафаэля перед нами искусство, которое освобождается от своих пеленок; отдельные прекрасные части заставляют прощать ему подчас неумелые, полные детской наивности черты, заключающие в себе намек на более совершенное искусство. В Рубенсе чувствуется полное знание всех средств искусства, а главное, легкость их применения, влекущая искусную руку мастера к утрированным эффектам и условным приемам, рассчитанным на то, чтобы еще более поразить нас.У Пюже мы видим отдельные восхитительные черты, превосходящие энергией и правдивостью и древних и Рубенса, но между ними нет никакого единства: провалы на каждом шагу; отдельные неудачные части еле сцеплены между собой; пошлость и даже грубость на каждом шагу.Античное искусство всегда спокойно и сдержанно: его частности отличаются законченностью, а целое безукоризненно. Кажется, что все произведения вышли из рук одного мастера. Различные эпохи разнятся лишь стилевыми нюансами, но неотнимают ни у одного из античных произведений ту присущую им полноценность, которой они обязаны единству этого метода или традиции сдержанной силы и простоты, оставшейся недостижимой для художников нового времени в изобразительных искусствах, а может быть, также и в любом другом искусстве. Греческое искусство было родным детищем египетского.Нужна была вся изумительная творческая одаренность греков, для того чтобы, следуя в известной мере столь иератической традиции, как египетская, достигнуть такого совершенства, какого они достигли в своей скульптуре. Богатство их духа живит и оплодотворяет холодные священные изображения чужого искусства, подчиненного непоколебимой традиции.Но если сравнить их с произведениями нового времени, подготовленными всем тем новым, что принесло с собой шествие веков, то есть христианством, научными открытиями, поощрявшими смелый полет воображения, и, наконец, тем неизбежным в ходе человеческого бытия законом смены, не допускающим, чтобы одна эпоха была сходна с другой...Дерзкая отвага великих людей приводила порой к дурному вкусу; но у великих людей это дерзание расчищало путь подобным им людям будущего. Подобно тому как у древних Гомер кажется источником, из которого все берет свое начало, так и в новом времени есть несколько гениев, которых я решаюсь назвать непомерными, так как здесь нужно слово, одновременно выражающее размеры этих гениев и невозможность для них заключить себя в известные границы. Эти гении проложили те пути, по которым вслед за ними устремились очень многие, каждый следуя при этом своему собственному характеру.Таким образом, среди великих людей, пришедших вслед за ними, нет ни одного, который не был бы данником и не нашел бы у них тех или иных источников вдохновения. Подражание таким предшественникам опасно для слабых и неопытных талантов. Большие таланты даже в начале своего поприща легко ошибаются, принимая порывы и блуждания собственного воображения за влияние родственного гения. Их пример будет полезен другим, столь же великим людям, но пришедшим в позднейшее время; низшие натуры могут сколько им угодно заниматься подражанием Вергилию, Моцарту и т.д.Это разнообразие столь естественно для людей, что сами древние, величие которых кажется нам на расстоянии монотонным, в действительности имеют мало общего между собой. Их великие трагики, сменяющие один другого, совершенно различны. У Еврипида исчезает простота: он сильнее захватывает нас, он ищет эффектов и контрастов. Сложность композиции возрастает вместе с необходимостью отыскивать новые источники интереса, заложенные в человеческой душе.Это напоминает то, что происходит в новом искусстве. Микеланджело не может придать своим скульптурам фон или пейзаж, усиливающие впечатление фигур в живописи; но патетика движений, четкость планов и экспрессия становятся властной потребностью его страсти.Самые горячие поклонники Корнеля и Расина — а их осталось немного — хорошо понимают, что в настоящее время произведения, сделанные по их образцу, оставляли бы нас холодными.
1 «Аполлон и Марсий» — имеется в виду картина Перуджино в Лувре.
Перепечатка и использование материалов допускается с условием размещения ссылки Эжен Делакруа. Сайт художника.