1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12
Понедельник, 2 февраля
Около четырех часов заезжала г-жа Санд. Я упрекал себя, что с тех пор как она здесь, ни разу не навестил ее. Она очень, больна; помимо болезни печени, у нее нечто вроде астмы, подобной той, какой страдал Шопен.Вечером у г-жи Форже.Я почти закончил в течение дня маленького Самаритянина для Бенье. Утром почти нашел на холсте композицию плафона для ратуши.Я говорил г-же Санд о том, как молчаливо уживаются низость и глупость у всех этих людей, которые еще недавно были столь горды: легкомыслие, всеобщее бахвальство, за которым в мгновение ока последовала всеобщая трусость, самая позорная и откровенная. Мы, правда, еще не дошли до поведения маршалов в 1814 году по отношению к Наполеону; но это только потому, что не представляется удобного случая. Эта самая большая низость во всей нашей истории.
Вторник, 3 Февраля
Обедал у Перрена с Морни, Деланглем, Ромье, Сен-Жоржем, Аларом, Обером, Галеви и Буалэ; приятные люди — его жена и ее сестра. Эту последнюю я видел впервые: она очень милая женщина, с красивыми глазами; она сама пишет; она много говорила со мной о живописи.Я ушел очень поздно с Обером и Аларом. Проводил этого последнего до Пале-Бурбон при чудном лунном свете. Он познакомил меня с некоторыми из своих рассказов: Человек, рассказывающий о взятии Бастилии и т.д.
Среда, 4 февраля
У Буалэ, после визита к министру. С удовольствием повидал там дочь Ипполита Леконта. Там же был Мокар. Он напыщенно рассказывал разные разности о Жерико. Говоря о присутствии Мустафы на его похоронах, он красноречиво описал скорбь этого бедного араба, который, но его словам, распростерся на земле, прижимаясь лицом к могиле. В действительности ничего подобного не было. Мустафа тихо стоял в отдалении и все же произвел трогательное впечатление на всех присутствующих. Мокар утверждает, что А. отсутствовал и за это здорово его пробрал. Мне кажется, что мои воспоминания могут снять это обвинение, ибо как сейчас вижу его там, в светлом сюртуке. И в этом отношении мне хочется больше верить своей памяти, чем Мокару.
Суббота, 7 Февраля
Выходя из церкви Сен-Жермен-Оксерруа, с похорон Лагюра, я встретил на набережной Кузена, который направлялся в Пасси. У меня было свидание в министерстве с Ромье, и я пошел пешком. Проводил Кузена до Барриер-де-Боном, через Тюильри, и вдоль реки. В результате длинный разговор: он забавлял меня, рассказывая об интимных свойствах наших общих знакомых. «Тьер,— сказал он,— одарен умом, который все за ним признают, но у зеленого стола и за кормилом государства он ниже всякой критики. Таков же и Гизо, но в душевном отношении он хуже его». Он дал ему наихудшую характеристику. Может быть, пойду повидаться с ним в Сорбонне.
Воскресенье, 8 февраля
Вечером у Галеви. Мало народу. Я проработал весь день, заканчивая свои маленькие картины: Тигр и змея и Самаритянин; работал также над эскизом плафона для Парижской ратуши.Галеви говорил, что надо записывать изо дня в день все, что видишь и слышишь. Он много раз начинал, как и я, но ему это опротивело из-за пропусков, которые по забывчивости или из-за множества дел получаются в дневнике.Запомнить историю о человеке, который всюду совал свой нос и благодаря этой особенности был замечен: он был внесен, без особых данных, в список придворных лиц, притязавших на командование полком. Людовик XV, увидя его имя, спросил: «Это тот самый дворянин, который сует всюду свой нос?» — «Да, государь!» — «Ну, так я отдаю ему полк».
Понедельник, 9 февраля
Вечер у г. Девинка. Я встретил там г. Мансо, который долго беседовал со мной о муниципальном совете. Эти люди, по-видимому, верят, что можно добиться чего-нибудь от людей, собравшихся для того, чтобы спорить.Аллегория: несколько людей, кующих одно и то же железо,— это довольно верно передает идеал правления, в котором сотрудничает много лиц. К несчастью, все это хорошо только на картине. За то недолгое время, как я в этом участвую, я убедился, что ум имеет мало влияния, что какой-нибудь пустяк заставляет пренебрегать им, несмотря на все старания представить его с самой выгодной стороны. Увлечение, тщеславие кружат самые лучшие головы. По вопросу об отоплении Северного госпиталя были предложены две системы: наиболее ценная исходила от солидной комиссии ученых и очень красноречиво излагалась нашим собратом Пелузом, тоже ученым и вообще теоретиком; наиболее разумные головы, очевидно, склонялись на сторону этой системы, у которой был такой хороший защитник. Другая система, по-видимому, была представлена людьми, заинтересованными в деле. После этого Тьерри1 хотел предложить еще третью, которую отвергли, даже не выслушав ее. Как вы думаете, каково было в действительности мнение большинства и самого Тьерри, как я потом узнал из разговора с ним? Таким же, как и мое собственное, которое я считал моим личным взглядом, то есть что введенная система отопления очень хороша для коридоров, для передних и т.д., но что трудности регулирования температуры делают ее недостаточно или даже вредной для больных, лежащих в палатах, и что, в конце концов, добрые печи и хорошие дрова в хороших каминах являются наилучшим отоплением. Именно это мы все и говорили друг другу на ухо. Огромная сумма на устройство отопления была, тем не менее, отпущена, а этих денег хватило бы на закупку дров и угля для отопления госпиталя на двадцать лет.
Вторник, 10 февраля
Вечер у г. Шевалье на улице Риволи, в великолепных апартаментах нижнего этажа. На стенах отвратительные картины, великолепные книги в шкафах, никогда не раскрываемых, так же как и самые книги. Полная безвкусица. Там я встретил г-жу Сегала, которая напомнила мне, что мы не встречались с 1832 или 1833 года, когда виделись у г-жи О'Рейли. Именно там, и еще раньше у Нодье, я впервые видел Бальзака, который был в то время стройным молодым человеком, в голубом фраке и, насколько помню, в черном атласном жилете,— словом, было в его костюме что-то кричащее; у него уже тогда не хватало одного зуба. Он только что входил в моду.
Пятница, 13 февраля
Все эти дни был занят моими композициями для Парижской ратуши.Сегодня — в ратуше; был сильно встревожен тем, что, сделав небольшой доклад о необходимости реставрировать росписи в церквах св. Северина и св. Евстафия, я почувствовал недомогание и тяжесть в голове, которая меня заставила сократить доклад на три четверти. Приглашен на просмотр проектов Лемана2.
Суббота, 14 февраля
Обед у префекта. Вечером надо было пойти с Варколье к Шабрие; но он не смог быть.
1 Тьерри (Thierry) Александр (1803—1853) — хирург, директор госпиталей. 2 Леман (Lehmann) Анри (1814—1882) — французский живописец, ученик Энгра. Живопись его носит поверхностно-декоративный характер, выполнение ее зализанное, гладкое. Одна из главных его работ — декоративная роспись в парадном зале Парижской ратуши (погибла в 1871 году).
Перепечатка и использование материалов допускается с условием размещения ссылки Эжен Делакруа. Сайт художника.