1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12
Дьепп, понедельник, 6 сентября
Выехал в Дьепп в восемь часов; в девять был в Манте, примерно в четверть одиннадцатого в Руане; остальная часть дороги была не такой прямой и тянулась гораздо дольше.Приехал в Дьепп в час. Нашел там г. Мезона. Остановился в Лондонском отеле, с прекрасным видом на порт, как мне того и хотелось. Это будет служить мне большим развлечением.Конец этого дня, большую часть которого провел я у моря, нагнал на меня страшную скуку. Обедал один в семь часов среди людей, которых видел уже на берегу и которые с этой минуты стали мне антипатичны; это чувство возросло во время грустного обеда. Главным образом это местные охотники, претендующие на светскость,— худшая порода людей.В омнибусе, по дороге в Руан, встретился с очень симпатичным высоким, бородатым человеком, который рассказал мне массу интересного о немецких эмигрантах и, главным образом, об их колониях, расположенных во многих местах южной России, где он видел их. Эти люди — преимущественно потомки гуситов, сделавшихся моравскими братьями. Они живут там общинами, но не являются коммунистами в том смысле, как понимали это слово во Франции во время наших последних волнений. Только земля находится в общем пользовании и, вероятно, также орудия производства, так как каждый обязан вносить в общину пай своим трудом. Но побочные промыслы обогащают одних больше, чем других, потому что у каждого есть свое имущество, которое он увеличивает с большей или меньшей заботой и успехом, при этом можно также заменять себя кем-нибудь в общинной работе. Они называют себя меронитами, или менонитами.
Среда, 8 сентября
Встретил Дюрье и его воспитанницу здесь, в Дьеппе; водил их по церквам.
Четверг, 9 сентября
Все эти дни была плохая погода, мешавшая мне гулять и любоваться морем. Встретил Дантана; он наговорил мне любезностей. Видел церковь в Поллэ. Простота чисто протестантская. Живопись была бы там очень хороша. Вечером часа полтора любовался морем и не мог от него оторваться.Действительно, надо признать, что современная литература, вводя описания природы, которым раньше отводилось недостаточно места, придала большой интерес ряду произведений. Но эта особенность, доведенная до крайности, поглотила собой почти все остальные и привела к разочарованию в этом жанре.
Пятница, 10 сентября
Сегодня утром, против обыкновения, вышел в половине восьмого. Принялся за чтение Дюма, помогающего мне скоротать то время, которое не провожу на берегу. Море совершенно спокойно, вид с утренним солнцем и все эти паруса рыбаков на горизонте восхитительны. Возвращаясь, я все время оборачивался назад.На обратном пути от ванн, около четырех часов, встретил г. Перрье. Он пообедал с нами. Вечером вместе ходили к морю. Он, подобно мне, твердил, что это великолепно, но вовсе не смотрел на морс, а все время говорил со мной о Совете. Я проводил его до комнаты, а он еще долго донимал меня своим разговором, когда я уже дремал.
Суббота, 11 сентября
Проснувшись, увидал из постели, что гавань почти залита и мачты судов качаются больше, чем обычно. Я заключил из этого, что море должно быть прекрасным. Поспешил на берег и действительно любовался около четырех часов самым изумительным зрелищем.Молодая дама из нашего отеля, приехавшая одна, также была там и казалась очень интересной. Черное идет к ней лучше всего и делает ее несколько менее вульгарной. Право, временами она была просто красива, и я был слегка увлечен ею, особенно когда она спустилась к самому морю, где позволяла волнам набегать на ноги. Позднее, за столом, она показалась мне очень обыкновенной. Бедная барышня забрасывает удочки, как умеет: муж — рыба, водящаяся совсем не в море,— является постоянной целью ее взглядов и маленьких уловок. У нее невозможный отец... Я долго думал, что он немой, но с тех нор как он стал открывать рот, что, правду говоря, случается крайне редко, он еще более упал в моем мнении, потому что до этого лишь одна оболочка была отталкивающей.Сегодня вечером я их снова видел на пристани.Вернулся и принялся за своего милого Балъзамо1.Позавтракал около половины второго против своего обыкновения. Оделся и вышел. Закончил покупки у резчика слоновой кости и прекрасно провел время до обеда у подножия скал.Был отлив: это позволило мне пройти очень далеко по не слишком мокрому песку. Я в полной мере наслаждался морем; думаю, что главное очарование пещей заключается в воспоминаниях, которые они вызывают в нашем уме и в нашем сердце, но главным образом — в сердце. Я все думаю о том, как много лет назад я впервые приехал в Батайль и Вальмон... Сожаление о минувшем времени, очарование этих лет молодости, свежесть первых впечатлений действуют на меня еще больше, чем само зрелище. Запах моря, особенно во время отлива, может быть, одно из самых сильных его очарований, переносит меня с непреодолимой силой назад, к этим дорогим местам, к дорогим мгновеньям, которые давно миновали.
Воскресенье, 12 сентября
Очень хороший день. С утра солнце. Перед моими окнами разукрашенные, суда.На берегу я встретил г-жу Шеппар. Она пригласила меня завтра к обеду. Я избегал вчерашней молодой дамы, которая стала невыносимой; она и все ее общество испортили мне вечер; невозможно было скрыться от них на берегу... Правду говоря, я изумительно глуп: я только вежлив и любезен с людьми, но, видимо, мой вид обещает нечто большее,— они льнут ко мне, а я не умею отделаться. Вечером зашел на минуту в курзал, по настоянию Поссоса, который чувствует себя там как дома. Был прилив, и море билось о берег с великолепной яростью.Я здесь наглядно убеждаюсь в той истине, что слишком большая свобода влечет за собой скуку. Необходимо уединение, но необходимы также и развлечения. Встреча с Поссосом, которой я боялся, стала для меня большой поддержкой в известные моменты, так же как и встреча с г-жой Шеппар на короткое время. Без Дюма и его Бальзамо я готов был бы вернуться в Париж, а теперь эти вторжения в мое уединение отнимают у меня все больше времени, и, однако, я далек от того, чтобы жалеть о моих неясных грезах.Все великое вызывает приблизительно одно и то же ощущение. Что такое море и его величественность? Это впечатление необъятного количества воды... Вчера вечером я с удовольствием прислушивался к позднему звону колокольни Сен-Жак и в то же время разглядывал в тени самый массив церкви. Подробности, стушевываясь, делали здание еще более крупным; я испытывал ощущение величия, которого никогда не переживал при виде этой церкви днем, так как она довольно вульгарна. Маленький макет этой церкви производил бы еще меньше впечатления. Неясность и темнота также усиливают впечатление от моря — в этом я убедился, глядя на прибой ночью, когда едва различаешь волны вблизи, а все остальное сливается с горизонтом. Церковь Сен-Реми нравится мне куда больше, чем Сен-Жак, хотя в последнем больше вкуса, единства и выдержанности стиля. Первая из этих церквей так же лишена стиля, как и церковь в Вальмоне, и дала бы материал для резкой критики архитекторов. Хотя церковь св. Евстафия, более последовательная в отдельных частях, относится к тому же типу, она является, несомненно, самой внушительной из церквей Парижа. Я уверен, что подновленный Сент-Уэн не произведет прежнего впечатления; темнота витражей, почерневшие стены, паутина, пыль — все это скрадывало подробности и увеличивало целое. Скалы производят впечатление только своей массой, и это впечатление огромно, особенно когда непосредственно соприкасаешься с ними, что еще увеличивает контраст этой махины с соседними предметами и с нашими крошечными размерами.
1 «Бальзамо» — имеются в виду «Мемуары Бальзамо», роман Александра Дюма.
Перепечатка и использование материалов допускается с условием размещения ссылки Эжен Делакруа. Сайт художника.