1- 2- 3- 4- 5- 6- 7- 8- 9- 10- 11- 12- 13- 14- 15- 16- 17- 18- 19- 20- 21- 22- 23- 24- 25- 26- 27- 28- 29- 30- 31- 32- 33- 34- 35- 36- 37- 38- 39- 40- 41- 42- 43- 44- 45
24 августа
Сегодня, наконец, достал роман Дюма, чтобы рассеяться от скуки, в которую погрузило меня отсутствие занятий. Все предыдущие дни совершал прогулки и делал рисунки с фотографий Дюрье.Сегодня, перед обедом, возвращаясь из Полле, наткнулся на старую лошадь, упавшую на землю. Я счел было ее мертвой. Она, действительно, умирала, и я принялся корить какого-то мужлана, который стал ее дубасить, чтобы поставить на ноги. К величайшему моему изумлению, поднятое с великим трудом на ноги животное сделало несколько шагов. На завтра, в пятницу, я нашел его, в тот же час, держащимся на ногах, причем его раны и глаза были покрыты мухами, высасывавшими из него остатки крови. Я храбро занял место посредине пути и сделал несколько зарисовок. Это происходило на самой проезжей дороге, идущей вдоль реки Арк, к великому изумлению элегантных прохожих и другого люда, задававшего себе вопрос, какой интерес могла возбудить к себе бедная кляча, которой я занят. Затем я зарисовал общие контуры корабельного носа. Освеженный работой ум дает всему существу ощущение счастья.
25 августа
Вечером пошел было к г-же Шеппар, с которой я встретился пять-шесть дней назад; она отправлялась вместе с дочерью послушать песенки Левассора, называя его выступление концертом. Я отказался сопровождать ее и отправился в темноте гулять по берегу в том костюме, который сделал себе, против обыкновения, здесь по ее совету.Во время прогулки сегодня утром долго изучал море. Солнце находилось позади меня, и сторона волн, обращенная ко мне, была желтой, а та, которая была обращена назад, отражала небо. Тени облаков бежали поверх всего этого и давали необычайные эффекты. В глубине, там, где море было сине-зеленым, тени казались лиловыми; фиолетовый и золотистый тон распространялся также и на более близкие ко мне части, когда тени набегали на них. Волны казались агатовыми. В этих затененных местах наблюдалось то же соотношение желтых волн, обращенных в сторону солнца, и голубых и металлических там, где отражалось небо.Письмо к г-же Форже, которое переписываю и которое имеет отношение к тому, что я только что записал: «Я запоздал с моим письмом, ибо переезжал с квартиры на квартиру, прежде чем окончательно устроился. Теперь, наконец, я сижу на набережной Дюкен, выходящей прямо в открытое море; вижу порт и холмы, окружающие Арк: это прелестный вид и его разнообразие доставляет мне постоянное развлечение, даже если я не выхожу из дома. Я здесь, по обыкновению, живу, никого не видя, избегая появляться там, где могу встретить скучных людей. Я встретился с двумя-тремя такими по дороге; мы обещали и даже поклялись друг другу встречаться каждый день, но так как я никогда не бываю там, где собирается все общество, то много шансов, что я их вообще не увижу. Я прибег к своему обычному средству, чтобы разогнать скуку, — достал себе роман Дюма, благодаря которому порой даже забываю пойти полюбоваться морем. Со вчерашнего дня оно изумительно; ветер усиливается, и у нас будут великолепные волны. Я очень сожалею, что ваша поездка уже закончилась, тогда как моя только что начинается. Но Париж нравится вам больше, чем мне. А я вне Парижа больше чувствую себя человеком; в Париже я всего лишь господин такой-то. Там встречаешься только с господами и дамами; иначе говоря — с куклами; здесь я вижу матросов, земледельцев, солдат, продавцов рыбы...Туалеты этих дам, одетых по последней моде, образуют резкий контраст с грубыми сапогами рыбаков из Полле и короткими платьями нормандских женщин, не лишенных известного очарования, несмотря на головные уборы, напоминающие вязаные колпаки.Я сделался великолепным поваром. В моей квартире я обнаружил очаг, вроде вашего, и со страстью отношусь ко всему, что готовится на нем. Что касается рыбы и устриц, пирожков и омаров — они несравненны. У вас в Париже — отбросы по сравнению со всем этим. Итак, как видите, я погряз в материальности; что же касается сидра, то я далеко не в восторге от него. Порой я зеваю оттого, что не делаю ничего определенного. Маленькие рисунки, которыми я здесь занят, не могут заполнить мой ум; тогда я вновь берусь за роман или иду на пристань смотреть на приходящие и отплывающие суда.Вот жизнь, которую мне предстоит вести еще в продолжение некоторого времени; я сделаю, конечно, несколько экскурсий в окрестности; но моим главным местопребыванием останется набережная Дюкен. Надо заклинать, как умеешь, призраки этой дьявольской жизни, дарованной нам и столь легко переполняющей нас горечью, если мы не умеем противопоставить скуке и огорчениям стойкость стали. Надо все время приводить в действие тело и дух, которые взаимно пожирают друг друга в позорном застое и бездействии. Совершенно необходимо переходить от отдыха к работе и обратно; тогда и то и другое становится одинаково здоровым и приятным. Несчастный, обремененный тяжелым трудом и вынужденный работать без отдыха, конечно, безмерно несчастлив, но тот, кто обязан все время веселиться, тоже не находит уже в этих развлечениях счастья или даже успокоения. Он чувствует, что сражается с тоской, хватающей его за горло; призрак появляется вместе с каждым развлечением и выглядывает из-за его плеча. Но думайте, дорогой друг, что поскольку все мои часы заполнены работой, я избавлен от нападок этого страшного врага; я убежден, что при известном складе ума надо обладать необъятной энергией, чтобы не скучать и уметь силой воли преодолевать то бессилие, в которое мы ежеминутно впадаем. Удовольствие, какое я испытываю сейчас, рассуждая с вами на эту тему, является доказательством того, что я жадно ловлю, когда на это хватает сил, всякую возможность занять свой ум хотя бы тем, что говорю о той самой скуке, которую хочу заклясть. Всю жизнь мне казалось, что время тянется слишком долго. Именно этому чувству я в значительной степени приписываю удовольствие, которое почти всегда нахожу в самой работе. Удовольствия, сменявшие ее, настоящие или мнимые, может быть, не составляли поэтому такого резкого контраста с моей усталостью, как это бывает у большинства людей, которые очень тяжело ощущают усталость. Я очень ясно представляю себе наслаждение, какое находит в отдыхе все это множество людей, обремененных неприятной работой. При этом я имею в виду не только бедных людей, работающих из-за хлеба насущного, но также адвокатов, конторщиков, зарывшихся в бумаги и постоянно погруженных в скучные дела, не имеющие к ним самим никакого отношения. Правда и то, что большинство этих людей лишено воображения; в своих механических занятиях они видят средство, способное помочь им заполнить время. Чем они глупее, тем менее чувствуют себя несчастными.Заканчиваю, находя утешение в следующей аксиоме: именно ввиду того, что у меня есть разум, я и скучаю — разумеется, не в настоящую минуту, когда пишу вам. Наоборот, я с удовольствием провел эти полчаса, беседуя с вами, дорогой друг, и высказывая вам свое мнение по этому интересующему всех вопросу. Эти мысли, в свою очередь, быть может, развлекут вас в течение тех пяти минут, пока вы будете читать, особенно, если вы вспомните при этом о моей искренней преданности вам».
Перепечатка и использование материалов допускается с условием размещения ссылки Эжен Делакруа. Сайт художника.