1- 2- 3- 4- 5- 6- 7- 8- 9- 10- 11- 12- 13- 14- 15- 16- 17- 18- 19- 20- 21- 22- 23- 24- 25- 26- 27- 28- 29- 30- 31- 32- 33- 34- 35- 36- 37- 38- 39- 40- 41- 42- 43- 44- 45
3 сентября
С раннего утра смотрел на молу, как отплывают суда. Возвращаясь по привычной дороге, чтобы вновь полюбоваться видом позади замка, встретил возле ванн Шенавара и остался с ним на солнце в течение трех-четырех часов. Затем встретил Вельпо и Дюма-сына.Вечером прогулка по набережной, которая мне вновь стала нравиться. Мне хотелось быть одному, и я старался не встретиться с Шенаваром.Перед обедом очаровательная часовая прогулка по направлению к Бурбон. Маленький ручеек справа, со своими тростниками и травами, великолепный вид на долины и поля и большие деревья с их вечно трепещущей листвой — все это глубоко освежает и чарует меня. Утром на молу. Видел, как снаряжали в плавание два корабля. Это меня очень заинтересовало с точки зрения изучения оснастки. Я прохожу полный курс, разбираясь во всех этих реях, шкивах и пр., дабы усвоить, как все это прилаживается; по всей вероятности, мне никогда это не пригодится, но мне всегда хотелось понять всю эту механику, а кроме того, я нахожу это крайне занимательным. Наблюдения, хотя и поверхностные, привели меня к мысли о том, насколько еще грубы все эти приспособления, как тяжела и неудобна вся система парусов. Вплоть до изобретения парового двигателя, изменившего все, это искусство за двести лет не подвинулось вперед ни на шаг. Два бедных судна, выйдя из порта с помощью всякого рода канатов, не смогли двигаться далее. Так я их и зарисовал, с повисшими парусами, как бы ослабевшими от напрасных усилий, все в том же положении.В книжной лавке продавец заявил мне, что у него не хватает двух последних томов Бражелонна1. Это прерывает мое чтение на самом интересном месте. Но он обещает мне выписать их из Парижа. Это одна из приятных сторон Дьеппа, с которой я уже столкнулся два года назад, читая Балъзамо. Я взял с собой Бальзака Провинциал в Париже,— нечто тошнотворное; вся вещь состоит из описания мелких подробностей жизни фатов 1840 — 1847 годов; детали закулисной жизни; о том, что называлось на их жаргоне крысой; история шали Селима, проданной англичанке. В широковещательном предисловии издатель ставит Бальзака рядом с Мольером, говоря, что если бы Бальзак жил в то время, он написал бы Ученых женщин и Мизантропа, а Мольер, живи он в наши дни, создал бы Человеческую комедию. Он считает, что Бальзак стоит особняком среди современных писателей, ибо, в противоположность им, на его вещах лежит печать долголетия. Он утверждает это в предисловии к произведению, где только и видишь погоню за словечками современного жаргона и где выведено множество жалких личностей, наскоро переряженных в модные костюмы одного сезона, о которых в истории не останется ни малейшего воспоминания.Вторая прогулка к ручью Бурбон перед обедом. Перешел мост и дошел до подножия голых холмов возле Полле. Любовался природой и снова изучал в порту паруса кораблей.Вечером на молу, спустился при лунном свете к морю и сидел на камешках возле самой воды.
6 сентября
С утра покинул мол и поднялся влево, в гору, позади замка; дошел до кладбища; около него нашел очаровательное местечко возле рва, через который я как-то переходил: маленькая тропинка, бегущая вверх под тенью больших буков. Зашел на кладбище; оно не такое отталкивающее, как ужасное кладбище Пер-Лашез в Париже, ибо оно менее пошло, аккуратно и буржуазно. Забытые могилы поросли травой, целые заросли роз и клематитов наполняют благоуханием этот сад смерти, а полное уединение, царящее в нем, вполне соответствует назначению этого места и последнему уделу всех, нашедших здесь успокоение, то есть молчанию и забвению.Пересек большую дорогу и вышел на другую, вымощенную, как в Нормандии, и ведущую, по-видимому, к Лувелю. Эта дорога оказалась восхитительной: я любовался дворами ферм с земляными заборами, поверх которых высится; мощная и темная листва деревьев, цветами, овощами, скотом, пасущимся возле этих уютных жилищ, — словом, всем тем, что радует нас в природе и в трудах человека. Обратный путь по большой пыльной дороге был менее приятен.После завтрака пришел Шенавар. Я повел его смотреть, как снаряжают судно Мариани. Он уверял меня, и не без основания, что талантливые люди нового времени (а он начинает это летоисчисление с Иисуса Христа) неизбежно должны быть пошляками, как Деларош, или чудаками и ненормальными. Микеланджело лишь на одно мгновение достиг вершины, затем он только повторял себя. Хотя у него было мало идей, но он обладал силой, с которой никто не может равняться. Он создал ряд образов, таких, как его Бог Саваоф, Дьяволы и Моисей; и в то же время он не мог сделать ни одной головы; он их просто бросал; это главный грех всех мастеров нового времени, Пюже и всех других. У древних мы видим как раз обратное: какое разнообразие типов: Юпитер, Дионис, Геракл и т.д.!Возвращался по страшной жаре, вдоль набережной, крайне утомленный этой второй прогулкой. Совершенно изнемог. Говоря о Мейсонье, он сказал, что наиболее характерной чертой для мастера является, по его мнению, способность схватить в картине все самое существенное; именно этого и следует добиваться в первую очередь. Заурядный талант думает только о деталях: Энгр, Давид и т.д.
1 Балатье де Бражелони (Bragellonne) — литератор, выступал в «Cabinet de lecture» 1835 года с обзором выставок Салона. Ни в одной из его пяти статей нет указаний на произведения Делакруа.
Перепечатка и использование материалов допускается с условием размещения ссылки Эжен Делакруа. Сайт художника.