1- 2- 3- 4- 5- 6- 7- 8- 9- 10- 11- 12- 13- 14- 15- 16- 17- 18- 19- 20- 21- 22- 23- 24- 25- 26- 27- 28- 29- 30- 31- 32- 33- 34- 35- 36- 37- 38- 39- 40- 41- 42- 43- 44- 45
Я преклоняюсь перед Рубенсом, Микеланджело и т.д., и я говорил Кузену, что недостатком Расина является именно его полное совершенство; его не находят достаточно прекрасным именно потому, что он вполне прекрасен. Вполне прекрасный предмет необходимо предполагает простоту, не вызывающую в нас в первый момент тех чувств, какие мы испытываем при виде гигантских вещей, где самая диспропорция становится элементом красоты. Являются ли этого рода предметы как в природе, так и в искусстве действительно наиболее красивыми? Конечно, нет, но они будут производить более сильное впечатление. Кто сможет утверждать, что Корнель прекраснее, чем другие, потому что его вещи полны напыщенных и праздных разглагольствований; что Рубенс прекраснее многих, потому что он часто груб и небрежен? Надо сознаться, что у людей этого рода их сильные стороны заставляют забывать их недостатки и ум привыкает мириться с ними; но нельзя говорить, что Расин или Моцарт кажутся более плоскими оттого, что эти красоты мы видим у них повсюду, так что они являются движущим началом и как бы живой тканью произведения. Я уже раньше говорил, что люди, отличающиеся всевозможными эксцентричностями, могут быть уподоблены тем шалопаям, которые сводят с ума женщин: они являются не чем иным, как блудными сыновьями, способными порой, несмотря на свое беспутство, на какой-нибудь благородный порыв. Что же сказать об Ариосто, который представляет собой совершенство во всех отношениях и в равной мере владеет всеми образами и оттенками — трагическими и веселыми, светскими и нежными? Однако кончаю...
8 сентября
Совершенное произведение, говорил мне Мериме, не должно нуждаться в примечаниях. Мне хочется сказать, что какое-либо произведение пера, если оно действительно как следует изложено и, в особенности, продумано, не допускает даже подчеркиваний. Если ход мысли последователен, если стиль связан, он не допускает остановок до того мгновения, пока мысль, лежащая в основе изложения, пе получит полного развития. Монтень является прославленным примером необходимости обладания гением в этом частном случае.Начал этот день очень хорошо, то есть поднялся с желанием что-то сделать; писал в этой тетради до одиннадцати часов. Чувствовал себя усталым от вчерашней ходьбы и от разговоров с Шенаваром. Ощущал сильную потребность отдохнуть, и эта работа ума послужила мне хорошим отдыхом.После завтрака принялся с необыкновенным жаром рисовать проезжавших мимо в очень нарядной упряжи лошадей, запряженных в тележки четверней. Затем сделал большой рисунок носа корабля, стоящего перед моими окнами. Ум, освеженный работой, наполняет все ваше существо чувством счастья.В таком настроении отправился на мол, откуда вернулся берегом моря, посетив на пути ручей Бурбон. Встретился с Шенаваром, чтобы пообедать вместе. Я думал, что обед будет хорош и нам будет весело. Но обед был отвратительный, и мрачные разглагольствования моего собеседника отнюдь не способствовали его оживлению.Я думаю, что судьба, которую он видит во всем, накладывает свою руку и на наши с ним отношения. Бывают дни, когда меня влечет к нему, а в следующий раз меня отталкивают его неприятные стороны. Он говорил мне о домашних неурядицах у этого несчастного полоумного Буассара. Затем он сообщил мне, что Лейбниц не вставал из-за своего рабочего стола и часто ел и даже спал в своем кресле. Наконец, в противовес общепринятому мнению, он утверждал, что Фенелон писал с необычайной легкостью, и Телемак был закончен в три месяца1. Он сравнивает Руссо с Рембрандтом — сравнение, по-моему, совершенно не обоснованное.Я простился с ним в десять часов у Соленого источника и прошелся до мола, чтобы стряхнуть с себя немного весь этот дурман. Там я видел, как входил в порт красивый бриг; светила луна, и море было довольно бурным. Это было прекрасное зрелище. Я любовался им на обратном пути: луна была прямо против меня и давала изумительные световые эффекты на воде, выделяя корпус судна и его мачты. Выйдя из ресторана, я вновь любовался деревьями и ущельями гор при лунном свете.Мой чертов приятель способен восхищаться лишь тем, что лежит за пределами досягаемости. Кант, Платон...— это действительно люди с его точки зрения! Это почти боги! Если я называю какого-нибудь современника, которого мы знаем, он тут же разоблачает его, заставляет меня прикасаться к его ранам и не оставляет ни одного живого места. Он не из породы преклоняющихся, говорит он,— это и видно. Он интересен, но в нем есть что-то отталкивающее. Может ли подлинная добродетель или подлинное убеждение быть отталкивающим? Может ли утонченная душа обитать в гнусной оболочке? Разглядывая какой-нибудь рисунок, он мнет его и вертит без всякой бережности, кладет руку на бумагу, как будто имеет дело с какой-нибудь первой попавшейся вещью.Мне кажется, что в этом презрительном отношении ко всему, что требует бережного обращения, есть некоторая доля аффектации; гордая и мятущаяся душа этого циника, помимо его воли, обнаруживается в этом видимом презрении к тому, к чему принято относиться с деликатностью. Эта душа чем-то глубоко ранена; может быть, не умея примириться с собственным бессилием, она невольно ищет утешения в том, чтобы видеть это бессилие повсюду? У него множество различных талантов, но все это умерло в нем; он и композитор, и рисовальщик; ему холодно отдают справедливость, и это все, чего он может добиться. Беседуя с ним, поражаешься тому, что он знает и что вносит в идеи других. Шенавар не любит живописи и сам сознается в этом. Чего только он не пишет, чего только не выправляет. Он считает, что способен к этому, и ему это иногда удавалось, по его словам; но он признает, что ему стоит огромного труда выражать свои мысли. Эта оговорка выдает его слабость. Почему он не следует примеру своего любимца Руссо? Этому, действительно, было что сказать, и он прекрасно сумел это сделать, несмотря на трудности, с которыми ему приходилось бороться и которыми он почти гордился.Не написал ли я всего этого, находясь под впечатлением, еще более неприятным, нежели обычно? Отнюдь, ибо он мне нравится! Я почти люблю его, и мне хотелось бы, чтобы он был более привлекательным; но поневоле я всегда возвращаюсь к тем мыслям, которые высказал выше.
1 Фенелон (Fenelon) Франсуа де Салиньяк, маркиз де ла Мотт (1651 — 1715) — епископ Комбре, наставник наследника герцога Бургундского, автор ряда сочиненей, в том числе «Приключений Телемаха» (1699), романа из античной жизни, в котором проводится идея ограничения королевской власти.
Перепечатка и использование материалов допускается с условием размещения ссылки Эжен Делакруа. Сайт художника.